Dara_April
дайри сказал, что я превысила лимит знаков в прошлой записи, и я не придумала ничего умнее, чем создать новую запись для заключительных глав "Наследника"
глава 7
7
Стеклянный лифт стремительно поднимал их вверх. Они целовались, прижимаясь к прозрачным стенам, оставляя следы пальцев на идеально вымытых стёклах.
Целовались на виду у ночного полного огней города. Сминали губы и пиджаки, высвобождали стоны и нетерпеливо тянули рубашки из-за пояса.
Чонин был растворён, потерян в бесконечном потоке событий. Они с Чунмёном облетели весь город, они ужинали на морском побережье, наслаждались солёным ветром, вином и закатом. Но ещё больше – друг другом.
Притяжение между ними было столь велико, что не было никакого смысла ему противиться. От поцелуев губы Чонина припухли и горели ярко-алым. И явно просили ещё.
Вертолёт сменился машиной, которая доставила их к элитной высотке. Одной из тех, к которой даже страшно было подходить, вдруг весь пафос из стекла и бетона рухнет от нечаянного касания? Но Чонин был не один – Чунмён ловко и уверенно вёл его светлыми коридорами к лифту, где они снова сорвались на очередную поцелуй-сессию.
Мысль, что скоро они укроются от мира за надёжными стенами квартиры, останутся вдвоём, и целая ночь будет лежать впереди, будоражила Чонина. Он вцепился Чунмёну в плечи, ища в нём опору, но только глубже погружался в бесконечные поцелуи с ним, которые не могли дать никакой опоры, только полное безумие, хаос и возбуждение - тяжёлое и тёмное, как ночная мгла.
Чонин уже был достаточно заведён, чтобы брюки начали стеснять и причинять откровенный дискомфорт. Несдержанный стон сорвался с его губ.
- Потерпи, мы почти на месте, - выдохнул Чунмён ему в ухо.
И в этот самый миг дверцы лифта открылись с мелодичным «дзынь».
Ещё немного по коридору нетвёрдыми шагами – к двери. Чунмён приложил ладонь к сенсорному замку.
Они вошли внутрь, и клетка захлопнулась. Они остались вдвоём.
Тишина отрезвила пощёчиной. Весь флёр их романтического безумия как будто тоже остался за дверью.
Они были одни. Они были женаты. И было совершенно ясно, что они должны сделать дальше, но…
Чунмён первым прошёл вглубь квартиры, на ходу снимая пиджак и не глядя кидая его на диван. Чонин двинулся следом.
Из широкого панорамного окна на него смотрел Сеул. В вечном движении крошечных огоньков внизу. Чонин подошёл ближе. Никогда раньше он не видел город с высоты тридцати этажей. Легкие перекинутые через реку Хан мосточки казались игрушечными. Уже взошла луна. Её отражение подрагивало на поверхности реки.
С глухим звуком Чунмён открыл бутылку вина и наполнил два бокала.
- Будешь?
Чонин покачал головой: ему хотелось сохранить хоть малейшую ясность в мыслях. Изучая взглядом движение огоньков по автостраде, он думал о том, что ему сказал мистер Ким. Чонин и без него догадывался, что свадебной церемонии будет недостаточно. Это как подняться на крышу высотки, закрепить трос, встать у края, но так и не прыгнуть.
Нужно было идти до конца, прыгать, преодолевать страх, лететь вниз. Дойти в своей любви к Чунмёну до крайности, поставив сердце на кон. Чонину не удастся остаться таким, как прежде. Не удастся уцелеть, но это… о, это было не так уж важно, верно?
Чунмён самостоятельно опустошил оба бокала.
Неловкость между ними затянулась.
- Мы могли бы, - Чунмён запнулся, когда их взгляды встретились, - посмотреть фильм или…
Чонин усмехнулся.
- Фильм, хён? - он медленно стянул белый пиджак, бросив его на пол, и приблизился к Чунмёну на шаг. - А в лифте мне показалось, у тебя были другие планы.
Чунмён сглотнул.
- Я хочу, чтобы мы, - горячо прошептал Чонин, склоняясь к чужому уху, - занялись тем, чем и подобает заниматься молодожёнам в первую брачную ночь.
Чунмён так и замер с двумя пустыми бокалами в руках, в свете луны на безымянном пальце блеснуло кольцо.
Чонин решился. Он притянул Чунмёна к себе за шею и поцеловал. Чунмён отчаянно замычал и попытался отстраниться, но Чонин не позволил.
Бокалы разбились об пол с резким звоном, когда руки Чунмёна обхватили Чонина за талию.
Они кружились среди осколков, не прекращая поцелуй, медленно продвигаясь по кривой в сторону кровати.
Цель была уже близко, пальцы Чонина уже расстёгивали чёрную рубашку, которая слишком облегала подтянутое чунмёново тело. Руки у Чонина дрожали, словно он был не до конца уверен в том, что делает. Совсем не уверен. Пуговицы поддавались плохо, Чонин мысленно ругал себя на чём свет стоит. Что он будет делать дальше, если Чунмён не возьмёт инициативу на себя? Чонин определённо не был готов доминировать.
Рвано выдыхая Чонину в губы, Чунмён мягко прервал поцелуй и отстранился.
- Зачем ты это делаешь? – спросил он хриплым голосом.
Чонин убрал ладони с чужой груди. Он не знал, что следовало ответить. Признаться Чунмёну сейчас? Рассказать ему, что одной лишь свадьбы не достаточно, чтобы ослабить чары? Да, и тогда он точно вернётся в семейный особняк, чтобы разнести его по кирпичикам.
С тихим вздохом Чонин повалился на кровать. Чунмён остался стоять. Он смотрел на Чонина сверху вниз, в его взгляде была строгость, но не достаточная, чтобы Чонин поверил, будто Чунмён действительно желал всё прекратить и просто лечь спать.
- Поцелуи, свадьба – это и так слишком много, - проговорил Чунмён, закусывая губу. - Я не могу просить тебя о большем. Не могу, Чонин! Если твои чувства ко мне не изменились…
- Не изменились, - тихо подтвердил Чонин, уводя взгляд в сторону.
Чунмён выглядел растерянным. Он присел на край кровати. Его взгляд блуждал в темноте.
- Тогда… зачем ты делаешь это? – спросил он тихим голосом. - Зачем дразнишь меня? Ты ведь не испытываешь влияния чар.
- Нет, не испытываю, - легко согласился Чонин. - Они мне не требуются, с нашей первой встречи я и без них любил тебя. И сейчас люблю.
Признание вышло скомканным. Так закончились три года молчания. Чонину нравилось думать, что они что-то значили. Теперь его самая важная тайна была раскрыта, а Чонин так и не нашёл в себе смелости взглянуть Чунмёну в глаза. В тягостной тишине Чонин ждал, прислушиваясь к частому биению сердца в груди.
Чунмён ответил не сразу. Он медленно приблизился к Чонину, навис над ним, вдавливая ладони в упругий матрас по обе стороны от его головы. Чунмён посмотрел в его глаза. Пальцами он очертил скулы Чонина, убрал непослушную прядь с лица, коснулся изгиба губ и подбородка.
- Так это же всё меняет, – произнёс Чунмён, и широкая ухмылка осветила его лицо.
Сердце Чонина забилось ещё сильнее, когда Чунмён поцеловал его – на этот раз настойчиво и уверенно. И не было шанса увернуться или сберечь хотя бы малую толику разума.
Чонин громко застонал, когда ладони Чунмёна скользнули ему под рубашку. Дорогая ткань затрещала, пуговицы запрыгали на пол как горошины. Губы Чунмёна касались шеи, ключиц, груди, язык очертил мягкие изгибы живота, зубы впились в кожаный ремень.
Пришла пора избавиться от него и всего остального, что могло помешать им.
Чонин не был пассивным наблюдателем, он с наслаждением помогал Чунмёну снять рубашку и брюки. Чёрная одежда исчезала, обнажая белоснежную кожу. Чонин с любопытством первооткрывателя изучал руками каждый миллиметр желанного тела.
На Чунмёне не осталось ничего, кроме горьковатого парфюма на влажной коже. Чонин слизывал его, оставляя ярко-красные отметины на белой шее.
Чунмён снова нашёл его губы своими. Он дразнил Чонина, то целуя совсем легонько, то проникая языком в его рот, посасывая нижнюю губу, а затем с наслаждением впиваясь в неё зубами.
Чонин застонал.
- Ты опять, - протянул он, тяжело дыша, - опять кусаешься.
- Знаю, - Чунмён ухмыльнулся ему, - я специально.
И это был лишь первый укус из многих за целую долгую ночь.
Изнурительный секс-марафон был их терапией после встречи с друзьями.
Бэкхён и Сехун жаждали подробностей, у них накопилось множество вопросов, обвинений (в основном от Сехуна) и шуточек (тут отличился Бэкхён).
Чунмён терпеливо рассказал им историю с самого начала. Бэкхён едва не растрогался, узнав, что два любящих сердца обрели друг друга благодаря его пьяной забаве.
- Вот видите, это всё я! Я – ваша сваха, а вы даже не позвали меня на свадьбу!
- А я вообще родственник! – встрял Сехун, недовольно косясь в сторону кузена. Чонин закатил глаза.
- Но вы же всё равно оказались среди гостей и ничего не пропустили, - мягко напомнил Чунмён.
- И снова всё исключительно благодаря мне, - скромно напомнил Бэкхён.
Когда объяснения были получены, претензии - высказаны, и даже Сехун перестал дуться и сменил гнев на милость, Бэкхён ненавязчиво достал из кармана телефон и продемонстрировал свадебное фото с поцелуем, которое теперь красовалось у него на экране телефона.
- Какие вы милашки! Так и хочется отправить фотку на gaywedding.com, - промурлыкал Бэкхён, поглаживая экран пальцем.
Чонин от смущения пошёл красными пятнами, Чунмён, напротив, проявил повышенный интерес к фотографии, даже попросил Бэкхёна отправить её ему на телефон.
На свадебной церемонии было всё, кроме фотографа. Видимо, члены семьи Ким решили, что им не нужны лишние доказательства позорного мезальянса.
- Не переживайте, голубки, всё самое интересное я заснял, - продолжал хвалиться Бэкхён. – Как ты его поцеловал, ух! У меня аж ориентация пропала. Та, что в пространстве, конечно.
- Всё случилось очень неожиданно, но я так за вас рад, - искренне признался Сехун. - Неважно, чары это или нет, вы действительно очень подходите друг другу. Странно, что я не замечал этого раньше.
На этой светлой ноте они распрощались.
Чонин с Чунмёном поспешили вернуться в своё любовное гнёздышко, где наслаждались друг другом до самой ночи.
Они лежали без сил в объятиях друг друга и тяжело дышали. Одеяло лежало на полу, простыня была вся скомкана.
В задумчивости Чунмён провёл подушечкой большого пальца по истерзанным припухшим губам Чонина.
- Три долгих года, - проговорил он вдруг. - И я ни разу даже не заподозрил.
Чонин поёжился, будто от холода.
- Ты был всегда слишком занят, да и я не был слишком очевидным. Я думал, мои чувства к тебе всё равно ни к чему не приведут. Они были не важны, и я бы успешно подавлял их, если бы не тот пьяный поцелуй.
Чунмён смотрел на него – смотрел долго, со всей серьёзностью в карих глазах.
- Если бы мы не поцеловались, я бы улетел в Китай. И так никогда бы не узнал, какой ты.
- А какой я?
Чунмён усмехнулся.
- Страстный. Сексуальный. Умопомрачительный.
Чонин смущённо захихикал. Чунмён подался вперёд и поцеловал Чонина в висок, щёку и уголок губ, словно бы подтверждая действиями истинность сказанных им слов.
- Но ты бы мог найти кого-нибудь получше, - сказал Чонин. - Подошёл бы к выбору ответственно, оправдал бы надежды семьи.
- Нет, Чонин. Эти чары и наш поцелуй – лучшее, что могло произойти. Я был опустошён, растерян, подавлен. Семья требовала слишком многое, а я не чувствовал, что готов. Но теперь, когда у меня есть ты, я знаю, что способен не только управлять компанией, а даже горы свернуть, если потребуется.
Они полежали ещё немного прежде, чем Чунмён с огромным усилием (нет, он не собирался сворачивать никакие горы) поднял с пола одеяло и заботливо накрыл их обоих.
В объятиях Чунмёна и сладкой дрёмы Чонин подумал, что совсем скоро ему снова придётся засыпать и просыпаться одному.
глава 8
8
- Да, отец, я в своём уме, - говорил Чунмён, сжимая телефон в руке. - Я либо полечу в Китай вместе с Чонином, либо не полечу вовсе – и это моё окончательное решение.
Он сбросил звонок и устало потёр переносицу.
За широким окном накрапывал дождь, облака беспросветным ватным одеялом нависли над городом. Чонин поёжился, будто гонимый непогодой ветер хлопнул его по плечу.
В блеклом свете дождливого дня кожа Чунмёна была особенно бледной. Чонину захотелось схватить его, прижать к оконному стеклу, чтобы он вздрогнул от холода, и поцеловать. И чтобы в глубине квартиры какой-нибудь Фрэнк Синатра пел бархатным баритоном об их любви.
Но в квартире было тихо, только дождь приглушённо стучался в окно, а Чонин так и не решился поцеловать Чунмёна. Вместо этого он настороженно вглядывался в его серьёзное, сосредоточенное лицо - ждал момента, когда чары ослабнут, и всё закончится. Но ничего не происходило уже неделю – они всё также были увлечены друг другом, их взаимный интерес не спешил утихать, даже наоборот – только креп день ото дня.
Чунмён поймал его взгляд и ухмыльнулся, считывая желания Чонина с поразительной быстротой и точностью.
Чунмён подошёл к нему, властно притягивая к себе за шею для развязного поцелуя. Чонин закрыл глаза, утопая в их разделённом на двоих безумии. И в итоге это он грел оконное стекло своим телом.
Обоюдный самообман – вот, как можно было назвать их отношения. Чары связали их. И всё вышло даже слишком хорошо, если бы не слабый горький привкус у Чонина на языке. Так горчила правда, которая отчаянно просилась наружу вот уже несколько дней.
Чунмён был намерен увезти его. Чонину не удавалось вспомнить момент, когда они обсуждали совместный отъезд в Китай. Также он не помнил, когда успел дать согласие, хотя… если это было в одну из тех безумных ночей, когда Чунмён предложил поиграть с наручниками, немудрено, что Чонин ничего не помнил. И не удивительно, что он согласился на всё, что предлагал ему Чунмён.
- Не переживай насчёт отца, - Чунмён провёл носом по нежной коже чониновой шеи, затянулся им, как наркотиком. – Я смогу всё решить, и мы полетим вместе. Я уже начал подыскивать нам квартиру. Я наведу порядок в компании, а ты каждый вечер будешь ждать меня в нашем уютном гнёздышке. Или… может, мне сделать тебя личным секретарём? – Чунмён усмехнулся, его тёплое дыхание коснулось уха Чонина. - Ммм, плохая идея, ты должен отговорить меня прямо сейчас, иначе…
Чонин начинал плавиться в руках Чунмёна, его дыхание выбивало из головы остатки разума, но Чонин твёрдо решил поговорить с ним, пока ещё был в состоянии складывать слова в предложения.
- Прости, но я не смогу, - сказал Чонин, и его голос эхом зазвучал в тиши их просторной квартиры на тридцатом этаже.
С огромным трудом он выпутался из объятий.
- Не сможешь? Что не сможешь?
Чонин уже давно знал, что должен был сказать, но как же это было непросто сделать, глядя Чунмёну в глаза, ощущая на себе его удивление и непонимание.
- Мне нет места в твоём мире, - выдохнул Чонин, пряча взгляд за густой чёлкой, - и я ведь знаю, что если бы не тот глупый поцелуй, ты бы никогда на меня не посмотрел.
Фраза, произнесённая тихим голосом, прострелила тишину, и ничего уже нельзя было вернуть, но каждое слово было правдой – Чонин так чувствовал.
- Ты хочешь сказать, что… ты собираешься… - Чунмён закачал головой. - Ты же шутишь, верно? Чонин, посмотри на меня, - ладони Чунмёна легли ему на щёки, - расскажи, что тебя беспокоит, и мы всё решим. Только не уходи.
Чонин не смел и не мог говорить, пока Чунмён так глядел на него, так отчаянно ждал, что он скажет. Чонин опустил голову. Он разом ослаб, ноги подвели его, и он машинально сделал шаг. Чунмён подхватил его, прижимая к себе.
- Твой отец сказал, что после свадьбы чары ослабнут, и двух-трёх встреч в год будет достаточно. А то и совсем не нужно будет встречаться, - проговорил Чонин, утыкаясь носом Чунмёну в шею, вдыхая запах его кожи и парфюма.
- Он не может знать, что я чувствую.
- А ты знаешь? - Чонин усмехнулся, хоть ему было совсем невесело. - Что ты чувствуешь, Чунмён? – Чонин коснулся ладонью его груди. - Это любовь или чары? Как ты можешь знать наверняка?
Он поднял голову. Чунмён смотрел на него тревожно, но не мог ответить. Чонин кивнул сам себе, убеждаясь в правильности своего поступка.
- Если ты сможешь с этим жить, то я – нет, - прошептал он.
Чонин уходил из жизни Чунмёна так же, как и пришёл – с мобильником в кармане потасканных джинсов и кое-какой мелочью, которой должно было хватить на метро. Все дорогие вещи, которые купил ему дворецкий Ли, так и остались висеть в шкафу рядом с белым свадебным костюмом. Чонин сомневался только в одном – должен ли он вернуть Чунмёну кольцо? Пораздумав над этим, он решил, что не имеет права оставлять его у себя, но Чунмён подоспел раньше.
- Подожди, - он схватил Чонина за руку, не позволяя ему снять кольцо. - Ты прав, я не могу сказать наверняка, где мои чувства и где чары. И ты имеешь полное право уйти сейчас, но… пожалуйста, оставь кольцо у себя.
- Не могу.
- И возьми моё на хранение, - Чунмён снял кольцо с безымянного пальца и вложил его в смуглую ладонь. - Я найду способ снять чары и вернусь за ним. И докажу тебе, что это не чары, а я люблю тебя.
С тяжёлым сердцем Чунмён отпустил Чонина. Лифт стремительно увлёк его вниз. Чонин прислонился спиной к его прозрачной стене и закрыл лицо руками.
Он едва ли помнил, как добрался по дождю до метро, а потом и до съёмной квартиры.
- Чонин, что случилось? Ты же должен лететь в Китай!
Мокрый и измученный Чонин прошёл словно сквозь Сехуна.
- Сказка кончилась, Хун. Золушка превратилась в тыкву.
И больше ничего не объясняя, Чонин захлопнул дверь в спальню прямо перед носом озадаченного кузена.
Чунмён был настроен решительно. Он отыскал все даже самые незначительные документы, которые имели отношение к его семье, теперь они покрывали каждую возможную и невозможную поверхность в кабинете.
Чунмён плавал в бумажном море, стараясь достать со дна жемчужину, но время шло, а всё, что он прочёл, хоть и было довольно любопытно, не имело никакого отношения к его проблеме.
Так Чунмён узнал, что их семья когда-то владела несколькими акрами земли на острове Чеджу, которые впоследствии как акт доброй воли были отданы для строительства зоопарка, его прапрадедушка был счастливым обладателем вапоретто, а прабабушка коллекционировала фарфоровых кукол, которые после её смерти были проданы на аукционе за бешеные деньги. Чунмён разбирал хозяйственные книги, где записывали поголовье скота и количество зерновых, пытался читать старые пожелтевшие письма, где шла речь в основном о погоде и здоровье детей, разбирал дневниковые записи, где также не нашёл ничего полезного. Ни слова о чарах, ни одного упоминания о заклинателе, оказавшем их семье медвежью услугу.
Чунмён вздохнул. Он ничего не ел со вчерашнего дня и, кажется, почти не спал. Несколько раз он машинально трогал безымянный палец, чтобы поправить кольцо, которого больше не было.
Чунмён вздохнул ещё раз и повалился на мягко застеленный бумагами пол. Что, если он так ничего и не найдёт? Что, если чары нельзя было снять? Чунмён любил Чонина, и Чонин тоже его любил, но они не могли быть вместе, потому что Чонин был уверен, что чувства Чунмёна не были настоящими, а он не знал, как доказать обратное.
- Мда, ситуация, - обречённо протянул он, глядя в изразцовый потолок.
В дверь постучали и тут же вошли.
- По какому поводу бардак? – поинтересовался дедушка Чен.
- Моя жизнь кончена.
- Какое интересное оправдание собственной неряшливости.
Дедушка плотно затворил дверь, прошлёпал тапочками по бумажному настилу на полу и присел рядом с внуком.
- Скажи мне, что эти глупые чары можно снять, иначе мне конец, - попросил Чунмён.
Дед усмехнулся.
- Чары? Так в них всё дело?
Чунмён кивнул.
- Дедушка, пожалуйста, расскажи всё, что знаешь об этом. Мне нужно снять чары. Очень нужно!
- Мне жаль, но снять чары невозможно, - с прискорбием сообщил дедушка.
Чунмён перестал дышать.
- …потому что нельзя снять то, чего не существует.
Часы на стене шагнули раз-два-три, прежде чем Чунмён осознал смысл сказанных слов.
- Что?! – вскинулся он. - Но я же чувствовал, чуть с ума не сошёл… а оказалось… сплошное надувательство?!
Дед осадил его:
- Не надувательство, а стратегическое решение. Так поступали наши родители, и их родители, и родители их родителей. Можно сказать, это давняя семейная традиция. Нашей семье не нужны любовные интриги и скандалы, поэтому лучшее, что можно было сделать – научить детей относиться ответственно к своему выбору. И немножко присочинить для таинственности.
- И вы все знали правду? И издевались над нами?
- Не все. Только я, - дедушка Чен хитро улыбнулся. - Твои отец и брат болваны, они оба пошли в бабкину родню, будь она трижды неладна, им нельзя доверять семейный секрет. Но ты, мой мальчик, ты нашей породы, поэтому я со спокойной душой передаю это знание тебе.
Чунмён был растерян.
- Но я действительно чувствовал себя так, будто чары влияли на меня, - произнёс он почти жалобно. - Первые три дня после поцелуя я думал, что свихнусь от мыслей о Чонине.
Дедушка захохотал.
- Чары тут не при чём. Так бывает, если ты влюблён. И может быть, лишь может быть, - дедушка поднял вверх указательный палец, подчёркивая важность своих слов, - я добавлял немного афродизиаков в твою еду. Но только вначале, потом твои гормоны и сами неплохо справлялись.
Чунмён вспыхнул.
- Но зачем? – спросил он, не чувствуя в себе сил для ругани. - Ты же сразу мог всё мне рассказать!
- Сначала я собирался только проучить тебя, но потом кое-что понял, - лучистые глаза дедушки смотрели ласково, - Чонин оказал тебе большую услугу – научил думать своей головой. Теперь, когда ты знаешь, что чары хоть и весьма изящная, но всё же выдумка, ты можешь спокойно жить своей жизнью: отправиться в Китай и управлять компанией, пользуясь своим умом, как и положено настоящему лидеру. Кажется, моя маленькая ложь обернулась благом.
- Но…
- Можешь не благодарить.
Чунмён и не собирался.
- Значит, - начал он с сомнением, - я теперь сам могу решать, как мне жить?
- Вполне, - дедушка похлопал его по плечу. - Но не забывай, из какой ты семьи. На тебе лежит ответственность за семейный бизнес и продолжение рода. Разумеется, в ближайшее время мы подыщем тебе подходящую невесту.
Чунмён усмехнулся. Бездумно он сжал в руках документ о купле чего-то там особенно дорогого, что на самом деле было очередной красивой безделушкой. Всего лишь одной из многих.
С самого детства Чунмён был окружён картинами, статуэтками, книгами, машинами, яхтами и другими баснословно дорогими вещами, но они никогда не были по-настоящему ценны. И всё было бессмысленно – жизнь в роскоши, разговоры о статусе, долге, обязательствах. Хотел ли Чунмён и дальше множить богатства семьи, блюсти вышедшие из моды традиции и всю жизнь держать себя на поводке?
- Это, по-твоему, свобода, дедушка?
Его вопрос подвёл черту, через которую Чунмён уже решился переступить, но из вежливости он ждал ответа.
- Это та жизнь, которую должен вести наследник состоятельного рода. Нашего рода, - подчеркнул дедушка.
- Тогда, - Чунмён поднялся с колен, - я больше не хочу быть наследником.
Чунмён развернулся и спешно покинул кабинет.
Дедушка Чен смотрел ему вслед. Он качал головой и широко улыбался, а его лучистые глаза глядели хитро-хитро.
- Весь в меня пошёл, - произнёс он с гордостью.
глава 9
9
Стоял солнечный день, пели птицы, цвели цветы, люди не спеша прогуливались по улицам, наслаждаясь теплом и беззаботным летом.
Но Чонин ничего этого не видел. Никакая внешняя радость не проникала в его спальню через закрытые шторы.
Он не вылезал из комнаты, питаясь лишь водой, курицей из KFC, которую исправно поставлял ему Сехун, и своим бесконечным горем.
Наедине с телевизором он страдал. Они не виделись с Чунмёном четыре долгих дня.
Чонин кусал губы и планировал малодушно сдаться: отправить Чунмёну сообщение или сразу позвонить. Потому что без него оказалось хуже, чем он представлял.
Но сдаваться было нельзя. Обручальные кольца висели на цепочке на уровне груди. Чонин зажимал их в кулаке, вспоминал данное Чунмёном обещание, и ему становилось легче. Потом он глядел на наглухо зашторенное окно и вздыхал.
Четыре дня. Чунмён уже мог снять заклятье и преспокойно укатить в Китай, а Чонин… какой такой Чонин?
- Я сейчас свихнусь, - пообещал он потолку.
Чонин готовил себя к тому, что будет больно и плохо - так оно и вышло. Уйти от Чунмёна было гораздо проще, чем перестать думать о нём, чувствовать запах его горьковатого парфюма на своей коже и бесконечно вспоминать все их моменты – от пьяного поцелуя в квартире Кёнсу, до свадьбы, первой брачной ночи и мучительного прощания. Чонин всё ещё помнил, каким взглядом проводил его Чунмён в тот день. Казалось, они расставались, чтобы никогда больше не увидеться.
Чонин зажал мобильный в руке, борясь с желанием позвонить, чтобы просто услышать голос Чунмёна, сказать ему что-нибудь неловкое и дурацкое вроде: считай меня последним идиотом, но я скучаю.
Словно это не Чонину взбрело в голову уйти, разрушив их уютный мир. Но Чонин в который раз убеждал себя, что не мог и не должен был поступить иначе. Чунмён всё дальше увлекал его в свой мир, где Чонину пришлось бы носить дорогие костюмы, улыбаться и раскланиваться людям, которые не были ему симпатичны, умело держать лицо и небрежно наслаждаться роскошью и богатством их с Чунмёном жизни.
Они бы уехали в Китай вместе, а здесь, в Сеуле, остались бы его родные, Сехун и учёба, которая Чонину нравилась. Там он стал бы новым Чонином, возможно, начал бы разбираться в инвестициях и рассуждать о тенденциях валютных курсов с абсолютно непроницаемым лицом.
Чонин поморщился: такой образ ему не понравился. Да, он любил Чунмёна, да, он хотел быть с ним, но... у его семьи не было шикарного особняка и кругленькой суммы в швейцарском банке, а, закончив хореографический, перед ним не открылся бы мир больших возможностей, но Чонин и не задумывался над этим раньше. Он вообще мало о чём задумывался до того, как побывал в гостях у семейства Ким.
Обычный мальчишка с амбициями ниже ватерлинии, но с простым и понятным желанием танцевать, вряд ли вписывался в их семью, и это было правдой, как бы Чунмён ни убеждал его в обратном.
А любовь… Чунмён сам говорил, что браки по любви в его семье, пожалуй, единственная роскошь, которую они не могли себе позволить.
И Чонин передумал набирать заветный номер. Четыре дня он боролся с физической, осязаемой болью в груди, которую лишь усиливали кольца на шее. Когда-нибудь она утихнет, и Чонину снова захочется танцевать и, возможно, даже улыбаться новому дню. А до тех пор он будет жевать курицу из KFC, запивать её водой и раздражать Сехуна своей постной физиономией.
Внезапно телефон в руке Чонина завибрировал, оповещая о входящем сообщении.
Он подскочил, когда увидел, от кого оно было, потом подскочил ещё раз, прочитав содержимое:
«Чары – выдумка. Я еду к тебе».
Чонин был так взволнован, что мог бы совершить путешествие до Луны и обратно без скафандра. Все его унылые размышления как-то разом выветрились из головы. Пританцовывая, Чонин подошёл к окну и рывком распахнул шторы, впуская в комнату солнце.
Наверное, Чонину следовало бы быть сдержаннее, но он не мог ждать Чунмёна, находясь взаперти. Стоя у подъезда и нервно осматриваясь, Чонин пожалел, что не курит.
Но, разумеется, сигареты нисколько не помогли бы ему совладать с собой. И ничто в мире бы не помогло, когда в тихий двор стремительно въехал чёрный мотоцикл.
В ходе внутрисемейной войны Чунмён одержал безоговорочную победу и освободился от многовекового гнёта. В пику родителям или, скорее по собственному желанию, он покрасил волосы в яркий блонд, надел раздолбайские потёртые джинсы с дырками на коленях и байкерскую чёрную куртку, которую тут же снял, едва его одиночная гонка на мотоцикле закончилась. Он достиг цели.
Чунмён спешился со своего шикарного железного коня, снял защитный шлем, поправил волосы и только потом заметил, как жадно за ним наблюдали глаза из-под длинной чёлки.
Наверное, чары всё-таки существовали и действовали на полную, потому что их потянуло друг к другу с силой гравитации, которая удерживала стабильность всей Вселенной.
- Ты изменился, - заметил Чонин, чувствуя слабость в коленях и во всём теле, но странное тепло в груди.
- Нравится?
Чонин покачал головой.
- Слабовато сказано.
Чунмён ухватился за цепочку с кольцами на шее Чонина и потянул на себя. Чунмён поцеловал его так, будто их разлука длилась не четыре дня, а многим дольше. Чонин бойко отвечал, вплетая пальцы в его выбеленные волосы, и позволял прикусывать губы, лишь тихо поскуливая от приятной боли. Он скучал, и его губы скучали по Чунмёну. И хотелось ещё, большего, навсегда – слизывать горьковатый парфюм с влажной кожи, чувствовать сильные руки на бёдрах, разрешать поцелуям смениться укусами, позволять, позволять и позволять этому порочному блондину всё, что он нафантазирует.
Но они были посреди двора и у всех на виду, а их важный разговор ещё не состоялся.
- Я отказался от должности директора, - прошептал Чунмён в пухлые покрасневшие губы. - И отец, скорее всего, лишит меня наследства. У меня ничего нет, кроме этого байка. Поэтому я пойму, если ты больше не захочешь быть со мной. В конце концов, любовные чары оказались обманом, а наш брак просто фальшивка, и ты ничего мне не должен.
Чонин нахмурился.
- Что, больше никаких куропаток в винном соусе на золотом блюде?
- Никаких.
- И резных кроватей красного дерева?
Чунмён покачал головой.
Чонин намеренно выдержал паузу, наслаждаясь мучительным ожиданием во взгляде этого нового Чунмёна, который в образе блондинки, кажется, слегка поглупел.
- Раз ты больше не наследник, это всё меняет. Я хочу, чтобы ты никогда, - начал Чонин со всей серьёзностью, - никогда-никогда не называл наш брак фальшивкой, ясно?
Чунмён широко улыбнулся.
- Ясно.
- Эй, Сехун! – позвал Чонин.
- Что? – донёсся недовольный голос из недр квартиры. Кажется, он был занят с новой компьютерной игрой. – Если это насчёт курицы – сам иди, ты меня уже достал!
- Нет, у меня другая просьба, - Чонин захихикал.
Шум артиллерийских снарядов стих, Сехун поставил игру на паузу. Послышались его тяжёлые шаги.
- Не желаешь составить Бэкхёну компанию этой ночью? – спросил Чонин, как только недовольное лицо кузена появилось в дверном проёме.
- Да что ты себе позволяешь, грёбаный ты… ой, здрасьте, - на миг Сехун остолбенел, осматривая порочного блондина на кровати рядом с Чонином, - То есть, привет, Чунмён-хён. Не узнал, богатым будешь.
Чунмён с Чонином переглянулись и покатились со смеху.
- Привет, Хун, - поздоровался Чунмён, отсмеявшись. - Я останусь у вас на ночь… э… на пожить, ты не против?
- Конечно, оставайся, – Сехун покивал, всё ещё находясь в ступоре. - А я и вправду… кажется… кажется, Бэкхён-хён действительно звал меня в гости, так что я пожалуй пойду.
- Иди-иди, - поторопил Чонин.
- Только не думайте, что я буду торчать у Бэкхёна вечно, - пробурчал Сехун себе под нос.
- Ты что-то сказал?
- Удачно вам повеселиться, говорю.
Сехун быстренько собрался и улизнул, на ходу набирая номер Бэкхёна и обещая рассказать ему ТАКОЕ!
- Знаешь, у меня возникла одна идея, - произнёс Чунмён, едва за Сехуном закрылась дверь. - Думаю, бизнес в сфере финансов и инвестиций не совсем моё. Я подумываю основать агентство талантов. И мне будут нужны хорошие хореографы. Ты в деле?
- Ммм, даже не знаю, - промурлыкал Чонин. - Тебе придётся постараться, чтобы уговорить меня.
- Я могу быть очень убедительным, - Чунмён ухмыльнулся, притягивая Чонина к себе. - И я прихватил кое-что из нашей спальни как раз на такой случай.
~The End~
глава 7
7
Стеклянный лифт стремительно поднимал их вверх. Они целовались, прижимаясь к прозрачным стенам, оставляя следы пальцев на идеально вымытых стёклах.
Целовались на виду у ночного полного огней города. Сминали губы и пиджаки, высвобождали стоны и нетерпеливо тянули рубашки из-за пояса.
Чонин был растворён, потерян в бесконечном потоке событий. Они с Чунмёном облетели весь город, они ужинали на морском побережье, наслаждались солёным ветром, вином и закатом. Но ещё больше – друг другом.
Притяжение между ними было столь велико, что не было никакого смысла ему противиться. От поцелуев губы Чонина припухли и горели ярко-алым. И явно просили ещё.
Вертолёт сменился машиной, которая доставила их к элитной высотке. Одной из тех, к которой даже страшно было подходить, вдруг весь пафос из стекла и бетона рухнет от нечаянного касания? Но Чонин был не один – Чунмён ловко и уверенно вёл его светлыми коридорами к лифту, где они снова сорвались на очередную поцелуй-сессию.
Мысль, что скоро они укроются от мира за надёжными стенами квартиры, останутся вдвоём, и целая ночь будет лежать впереди, будоражила Чонина. Он вцепился Чунмёну в плечи, ища в нём опору, но только глубже погружался в бесконечные поцелуи с ним, которые не могли дать никакой опоры, только полное безумие, хаос и возбуждение - тяжёлое и тёмное, как ночная мгла.
Чонин уже был достаточно заведён, чтобы брюки начали стеснять и причинять откровенный дискомфорт. Несдержанный стон сорвался с его губ.
- Потерпи, мы почти на месте, - выдохнул Чунмён ему в ухо.
И в этот самый миг дверцы лифта открылись с мелодичным «дзынь».
Ещё немного по коридору нетвёрдыми шагами – к двери. Чунмён приложил ладонь к сенсорному замку.
Они вошли внутрь, и клетка захлопнулась. Они остались вдвоём.
Тишина отрезвила пощёчиной. Весь флёр их романтического безумия как будто тоже остался за дверью.
Они были одни. Они были женаты. И было совершенно ясно, что они должны сделать дальше, но…
Чунмён первым прошёл вглубь квартиры, на ходу снимая пиджак и не глядя кидая его на диван. Чонин двинулся следом.
Из широкого панорамного окна на него смотрел Сеул. В вечном движении крошечных огоньков внизу. Чонин подошёл ближе. Никогда раньше он не видел город с высоты тридцати этажей. Легкие перекинутые через реку Хан мосточки казались игрушечными. Уже взошла луна. Её отражение подрагивало на поверхности реки.
С глухим звуком Чунмён открыл бутылку вина и наполнил два бокала.
- Будешь?
Чонин покачал головой: ему хотелось сохранить хоть малейшую ясность в мыслях. Изучая взглядом движение огоньков по автостраде, он думал о том, что ему сказал мистер Ким. Чонин и без него догадывался, что свадебной церемонии будет недостаточно. Это как подняться на крышу высотки, закрепить трос, встать у края, но так и не прыгнуть.
Нужно было идти до конца, прыгать, преодолевать страх, лететь вниз. Дойти в своей любви к Чунмёну до крайности, поставив сердце на кон. Чонину не удастся остаться таким, как прежде. Не удастся уцелеть, но это… о, это было не так уж важно, верно?
Чунмён самостоятельно опустошил оба бокала.
Неловкость между ними затянулась.
- Мы могли бы, - Чунмён запнулся, когда их взгляды встретились, - посмотреть фильм или…
Чонин усмехнулся.
- Фильм, хён? - он медленно стянул белый пиджак, бросив его на пол, и приблизился к Чунмёну на шаг. - А в лифте мне показалось, у тебя были другие планы.
Чунмён сглотнул.
- Я хочу, чтобы мы, - горячо прошептал Чонин, склоняясь к чужому уху, - занялись тем, чем и подобает заниматься молодожёнам в первую брачную ночь.
Чунмён так и замер с двумя пустыми бокалами в руках, в свете луны на безымянном пальце блеснуло кольцо.
Чонин решился. Он притянул Чунмёна к себе за шею и поцеловал. Чунмён отчаянно замычал и попытался отстраниться, но Чонин не позволил.
Бокалы разбились об пол с резким звоном, когда руки Чунмёна обхватили Чонина за талию.
Они кружились среди осколков, не прекращая поцелуй, медленно продвигаясь по кривой в сторону кровати.
Цель была уже близко, пальцы Чонина уже расстёгивали чёрную рубашку, которая слишком облегала подтянутое чунмёново тело. Руки у Чонина дрожали, словно он был не до конца уверен в том, что делает. Совсем не уверен. Пуговицы поддавались плохо, Чонин мысленно ругал себя на чём свет стоит. Что он будет делать дальше, если Чунмён не возьмёт инициативу на себя? Чонин определённо не был готов доминировать.
Рвано выдыхая Чонину в губы, Чунмён мягко прервал поцелуй и отстранился.
- Зачем ты это делаешь? – спросил он хриплым голосом.
Чонин убрал ладони с чужой груди. Он не знал, что следовало ответить. Признаться Чунмёну сейчас? Рассказать ему, что одной лишь свадьбы не достаточно, чтобы ослабить чары? Да, и тогда он точно вернётся в семейный особняк, чтобы разнести его по кирпичикам.
С тихим вздохом Чонин повалился на кровать. Чунмён остался стоять. Он смотрел на Чонина сверху вниз, в его взгляде была строгость, но не достаточная, чтобы Чонин поверил, будто Чунмён действительно желал всё прекратить и просто лечь спать.
- Поцелуи, свадьба – это и так слишком много, - проговорил Чунмён, закусывая губу. - Я не могу просить тебя о большем. Не могу, Чонин! Если твои чувства ко мне не изменились…
- Не изменились, - тихо подтвердил Чонин, уводя взгляд в сторону.
Чунмён выглядел растерянным. Он присел на край кровати. Его взгляд блуждал в темноте.
- Тогда… зачем ты делаешь это? – спросил он тихим голосом. - Зачем дразнишь меня? Ты ведь не испытываешь влияния чар.
- Нет, не испытываю, - легко согласился Чонин. - Они мне не требуются, с нашей первой встречи я и без них любил тебя. И сейчас люблю.
Признание вышло скомканным. Так закончились три года молчания. Чонину нравилось думать, что они что-то значили. Теперь его самая важная тайна была раскрыта, а Чонин так и не нашёл в себе смелости взглянуть Чунмёну в глаза. В тягостной тишине Чонин ждал, прислушиваясь к частому биению сердца в груди.
Чунмён ответил не сразу. Он медленно приблизился к Чонину, навис над ним, вдавливая ладони в упругий матрас по обе стороны от его головы. Чунмён посмотрел в его глаза. Пальцами он очертил скулы Чонина, убрал непослушную прядь с лица, коснулся изгиба губ и подбородка.
- Так это же всё меняет, – произнёс Чунмён, и широкая ухмылка осветила его лицо.
Сердце Чонина забилось ещё сильнее, когда Чунмён поцеловал его – на этот раз настойчиво и уверенно. И не было шанса увернуться или сберечь хотя бы малую толику разума.
Чонин громко застонал, когда ладони Чунмёна скользнули ему под рубашку. Дорогая ткань затрещала, пуговицы запрыгали на пол как горошины. Губы Чунмёна касались шеи, ключиц, груди, язык очертил мягкие изгибы живота, зубы впились в кожаный ремень.
Пришла пора избавиться от него и всего остального, что могло помешать им.
Чонин не был пассивным наблюдателем, он с наслаждением помогал Чунмёну снять рубашку и брюки. Чёрная одежда исчезала, обнажая белоснежную кожу. Чонин с любопытством первооткрывателя изучал руками каждый миллиметр желанного тела.
На Чунмёне не осталось ничего, кроме горьковатого парфюма на влажной коже. Чонин слизывал его, оставляя ярко-красные отметины на белой шее.
Чунмён снова нашёл его губы своими. Он дразнил Чонина, то целуя совсем легонько, то проникая языком в его рот, посасывая нижнюю губу, а затем с наслаждением впиваясь в неё зубами.
Чонин застонал.
- Ты опять, - протянул он, тяжело дыша, - опять кусаешься.
- Знаю, - Чунмён ухмыльнулся ему, - я специально.
И это был лишь первый укус из многих за целую долгую ночь.
***
Изнурительный секс-марафон был их терапией после встречи с друзьями.
Бэкхён и Сехун жаждали подробностей, у них накопилось множество вопросов, обвинений (в основном от Сехуна) и шуточек (тут отличился Бэкхён).
Чунмён терпеливо рассказал им историю с самого начала. Бэкхён едва не растрогался, узнав, что два любящих сердца обрели друг друга благодаря его пьяной забаве.
- Вот видите, это всё я! Я – ваша сваха, а вы даже не позвали меня на свадьбу!
- А я вообще родственник! – встрял Сехун, недовольно косясь в сторону кузена. Чонин закатил глаза.
- Но вы же всё равно оказались среди гостей и ничего не пропустили, - мягко напомнил Чунмён.
- И снова всё исключительно благодаря мне, - скромно напомнил Бэкхён.
Когда объяснения были получены, претензии - высказаны, и даже Сехун перестал дуться и сменил гнев на милость, Бэкхён ненавязчиво достал из кармана телефон и продемонстрировал свадебное фото с поцелуем, которое теперь красовалось у него на экране телефона.
- Какие вы милашки! Так и хочется отправить фотку на gaywedding.com, - промурлыкал Бэкхён, поглаживая экран пальцем.
Чонин от смущения пошёл красными пятнами, Чунмён, напротив, проявил повышенный интерес к фотографии, даже попросил Бэкхёна отправить её ему на телефон.
На свадебной церемонии было всё, кроме фотографа. Видимо, члены семьи Ким решили, что им не нужны лишние доказательства позорного мезальянса.
- Не переживайте, голубки, всё самое интересное я заснял, - продолжал хвалиться Бэкхён. – Как ты его поцеловал, ух! У меня аж ориентация пропала. Та, что в пространстве, конечно.
- Всё случилось очень неожиданно, но я так за вас рад, - искренне признался Сехун. - Неважно, чары это или нет, вы действительно очень подходите друг другу. Странно, что я не замечал этого раньше.
На этой светлой ноте они распрощались.
Чонин с Чунмёном поспешили вернуться в своё любовное гнёздышко, где наслаждались друг другом до самой ночи.
Они лежали без сил в объятиях друг друга и тяжело дышали. Одеяло лежало на полу, простыня была вся скомкана.
В задумчивости Чунмён провёл подушечкой большого пальца по истерзанным припухшим губам Чонина.
- Три долгих года, - проговорил он вдруг. - И я ни разу даже не заподозрил.
Чонин поёжился, будто от холода.
- Ты был всегда слишком занят, да и я не был слишком очевидным. Я думал, мои чувства к тебе всё равно ни к чему не приведут. Они были не важны, и я бы успешно подавлял их, если бы не тот пьяный поцелуй.
Чунмён смотрел на него – смотрел долго, со всей серьёзностью в карих глазах.
- Если бы мы не поцеловались, я бы улетел в Китай. И так никогда бы не узнал, какой ты.
- А какой я?
Чунмён усмехнулся.
- Страстный. Сексуальный. Умопомрачительный.
Чонин смущённо захихикал. Чунмён подался вперёд и поцеловал Чонина в висок, щёку и уголок губ, словно бы подтверждая действиями истинность сказанных им слов.
- Но ты бы мог найти кого-нибудь получше, - сказал Чонин. - Подошёл бы к выбору ответственно, оправдал бы надежды семьи.
- Нет, Чонин. Эти чары и наш поцелуй – лучшее, что могло произойти. Я был опустошён, растерян, подавлен. Семья требовала слишком многое, а я не чувствовал, что готов. Но теперь, когда у меня есть ты, я знаю, что способен не только управлять компанией, а даже горы свернуть, если потребуется.
Они полежали ещё немного прежде, чем Чунмён с огромным усилием (нет, он не собирался сворачивать никакие горы) поднял с пола одеяло и заботливо накрыл их обоих.
В объятиях Чунмёна и сладкой дрёмы Чонин подумал, что совсем скоро ему снова придётся засыпать и просыпаться одному.
глава 8
8
- Да, отец, я в своём уме, - говорил Чунмён, сжимая телефон в руке. - Я либо полечу в Китай вместе с Чонином, либо не полечу вовсе – и это моё окончательное решение.
Он сбросил звонок и устало потёр переносицу.
За широким окном накрапывал дождь, облака беспросветным ватным одеялом нависли над городом. Чонин поёжился, будто гонимый непогодой ветер хлопнул его по плечу.
В блеклом свете дождливого дня кожа Чунмёна была особенно бледной. Чонину захотелось схватить его, прижать к оконному стеклу, чтобы он вздрогнул от холода, и поцеловать. И чтобы в глубине квартиры какой-нибудь Фрэнк Синатра пел бархатным баритоном об их любви.
Но в квартире было тихо, только дождь приглушённо стучался в окно, а Чонин так и не решился поцеловать Чунмёна. Вместо этого он настороженно вглядывался в его серьёзное, сосредоточенное лицо - ждал момента, когда чары ослабнут, и всё закончится. Но ничего не происходило уже неделю – они всё также были увлечены друг другом, их взаимный интерес не спешил утихать, даже наоборот – только креп день ото дня.
Чунмён поймал его взгляд и ухмыльнулся, считывая желания Чонина с поразительной быстротой и точностью.
Чунмён подошёл к нему, властно притягивая к себе за шею для развязного поцелуя. Чонин закрыл глаза, утопая в их разделённом на двоих безумии. И в итоге это он грел оконное стекло своим телом.
Обоюдный самообман – вот, как можно было назвать их отношения. Чары связали их. И всё вышло даже слишком хорошо, если бы не слабый горький привкус у Чонина на языке. Так горчила правда, которая отчаянно просилась наружу вот уже несколько дней.
Чунмён был намерен увезти его. Чонину не удавалось вспомнить момент, когда они обсуждали совместный отъезд в Китай. Также он не помнил, когда успел дать согласие, хотя… если это было в одну из тех безумных ночей, когда Чунмён предложил поиграть с наручниками, немудрено, что Чонин ничего не помнил. И не удивительно, что он согласился на всё, что предлагал ему Чунмён.
- Не переживай насчёт отца, - Чунмён провёл носом по нежной коже чониновой шеи, затянулся им, как наркотиком. – Я смогу всё решить, и мы полетим вместе. Я уже начал подыскивать нам квартиру. Я наведу порядок в компании, а ты каждый вечер будешь ждать меня в нашем уютном гнёздышке. Или… может, мне сделать тебя личным секретарём? – Чунмён усмехнулся, его тёплое дыхание коснулось уха Чонина. - Ммм, плохая идея, ты должен отговорить меня прямо сейчас, иначе…
Чонин начинал плавиться в руках Чунмёна, его дыхание выбивало из головы остатки разума, но Чонин твёрдо решил поговорить с ним, пока ещё был в состоянии складывать слова в предложения.
- Прости, но я не смогу, - сказал Чонин, и его голос эхом зазвучал в тиши их просторной квартиры на тридцатом этаже.
С огромным трудом он выпутался из объятий.
- Не сможешь? Что не сможешь?
Чонин уже давно знал, что должен был сказать, но как же это было непросто сделать, глядя Чунмёну в глаза, ощущая на себе его удивление и непонимание.
- Мне нет места в твоём мире, - выдохнул Чонин, пряча взгляд за густой чёлкой, - и я ведь знаю, что если бы не тот глупый поцелуй, ты бы никогда на меня не посмотрел.
Фраза, произнесённая тихим голосом, прострелила тишину, и ничего уже нельзя было вернуть, но каждое слово было правдой – Чонин так чувствовал.
- Ты хочешь сказать, что… ты собираешься… - Чунмён закачал головой. - Ты же шутишь, верно? Чонин, посмотри на меня, - ладони Чунмёна легли ему на щёки, - расскажи, что тебя беспокоит, и мы всё решим. Только не уходи.
Чонин не смел и не мог говорить, пока Чунмён так глядел на него, так отчаянно ждал, что он скажет. Чонин опустил голову. Он разом ослаб, ноги подвели его, и он машинально сделал шаг. Чунмён подхватил его, прижимая к себе.
- Твой отец сказал, что после свадьбы чары ослабнут, и двух-трёх встреч в год будет достаточно. А то и совсем не нужно будет встречаться, - проговорил Чонин, утыкаясь носом Чунмёну в шею, вдыхая запах его кожи и парфюма.
- Он не может знать, что я чувствую.
- А ты знаешь? - Чонин усмехнулся, хоть ему было совсем невесело. - Что ты чувствуешь, Чунмён? – Чонин коснулся ладонью его груди. - Это любовь или чары? Как ты можешь знать наверняка?
Он поднял голову. Чунмён смотрел на него тревожно, но не мог ответить. Чонин кивнул сам себе, убеждаясь в правильности своего поступка.
- Если ты сможешь с этим жить, то я – нет, - прошептал он.
Чонин уходил из жизни Чунмёна так же, как и пришёл – с мобильником в кармане потасканных джинсов и кое-какой мелочью, которой должно было хватить на метро. Все дорогие вещи, которые купил ему дворецкий Ли, так и остались висеть в шкафу рядом с белым свадебным костюмом. Чонин сомневался только в одном – должен ли он вернуть Чунмёну кольцо? Пораздумав над этим, он решил, что не имеет права оставлять его у себя, но Чунмён подоспел раньше.
- Подожди, - он схватил Чонина за руку, не позволяя ему снять кольцо. - Ты прав, я не могу сказать наверняка, где мои чувства и где чары. И ты имеешь полное право уйти сейчас, но… пожалуйста, оставь кольцо у себя.
- Не могу.
- И возьми моё на хранение, - Чунмён снял кольцо с безымянного пальца и вложил его в смуглую ладонь. - Я найду способ снять чары и вернусь за ним. И докажу тебе, что это не чары, а я люблю тебя.
С тяжёлым сердцем Чунмён отпустил Чонина. Лифт стремительно увлёк его вниз. Чонин прислонился спиной к его прозрачной стене и закрыл лицо руками.
Он едва ли помнил, как добрался по дождю до метро, а потом и до съёмной квартиры.
- Чонин, что случилось? Ты же должен лететь в Китай!
Мокрый и измученный Чонин прошёл словно сквозь Сехуна.
- Сказка кончилась, Хун. Золушка превратилась в тыкву.
И больше ничего не объясняя, Чонин захлопнул дверь в спальню прямо перед носом озадаченного кузена.
***
Чунмён был настроен решительно. Он отыскал все даже самые незначительные документы, которые имели отношение к его семье, теперь они покрывали каждую возможную и невозможную поверхность в кабинете.
Чунмён плавал в бумажном море, стараясь достать со дна жемчужину, но время шло, а всё, что он прочёл, хоть и было довольно любопытно, не имело никакого отношения к его проблеме.
Так Чунмён узнал, что их семья когда-то владела несколькими акрами земли на острове Чеджу, которые впоследствии как акт доброй воли были отданы для строительства зоопарка, его прапрадедушка был счастливым обладателем вапоретто, а прабабушка коллекционировала фарфоровых кукол, которые после её смерти были проданы на аукционе за бешеные деньги. Чунмён разбирал хозяйственные книги, где записывали поголовье скота и количество зерновых, пытался читать старые пожелтевшие письма, где шла речь в основном о погоде и здоровье детей, разбирал дневниковые записи, где также не нашёл ничего полезного. Ни слова о чарах, ни одного упоминания о заклинателе, оказавшем их семье медвежью услугу.
Чунмён вздохнул. Он ничего не ел со вчерашнего дня и, кажется, почти не спал. Несколько раз он машинально трогал безымянный палец, чтобы поправить кольцо, которого больше не было.
Чунмён вздохнул ещё раз и повалился на мягко застеленный бумагами пол. Что, если он так ничего и не найдёт? Что, если чары нельзя было снять? Чунмён любил Чонина, и Чонин тоже его любил, но они не могли быть вместе, потому что Чонин был уверен, что чувства Чунмёна не были настоящими, а он не знал, как доказать обратное.
- Мда, ситуация, - обречённо протянул он, глядя в изразцовый потолок.
В дверь постучали и тут же вошли.
- По какому поводу бардак? – поинтересовался дедушка Чен.
- Моя жизнь кончена.
- Какое интересное оправдание собственной неряшливости.
Дедушка плотно затворил дверь, прошлёпал тапочками по бумажному настилу на полу и присел рядом с внуком.
- Скажи мне, что эти глупые чары можно снять, иначе мне конец, - попросил Чунмён.
Дед усмехнулся.
- Чары? Так в них всё дело?
Чунмён кивнул.
- Дедушка, пожалуйста, расскажи всё, что знаешь об этом. Мне нужно снять чары. Очень нужно!
- Мне жаль, но снять чары невозможно, - с прискорбием сообщил дедушка.
Чунмён перестал дышать.
- …потому что нельзя снять то, чего не существует.
Часы на стене шагнули раз-два-три, прежде чем Чунмён осознал смысл сказанных слов.
- Что?! – вскинулся он. - Но я же чувствовал, чуть с ума не сошёл… а оказалось… сплошное надувательство?!
Дед осадил его:
- Не надувательство, а стратегическое решение. Так поступали наши родители, и их родители, и родители их родителей. Можно сказать, это давняя семейная традиция. Нашей семье не нужны любовные интриги и скандалы, поэтому лучшее, что можно было сделать – научить детей относиться ответственно к своему выбору. И немножко присочинить для таинственности.
- И вы все знали правду? И издевались над нами?
- Не все. Только я, - дедушка Чен хитро улыбнулся. - Твои отец и брат болваны, они оба пошли в бабкину родню, будь она трижды неладна, им нельзя доверять семейный секрет. Но ты, мой мальчик, ты нашей породы, поэтому я со спокойной душой передаю это знание тебе.
Чунмён был растерян.
- Но я действительно чувствовал себя так, будто чары влияли на меня, - произнёс он почти жалобно. - Первые три дня после поцелуя я думал, что свихнусь от мыслей о Чонине.
Дедушка захохотал.
- Чары тут не при чём. Так бывает, если ты влюблён. И может быть, лишь может быть, - дедушка поднял вверх указательный палец, подчёркивая важность своих слов, - я добавлял немного афродизиаков в твою еду. Но только вначале, потом твои гормоны и сами неплохо справлялись.
Чунмён вспыхнул.
- Но зачем? – спросил он, не чувствуя в себе сил для ругани. - Ты же сразу мог всё мне рассказать!
- Сначала я собирался только проучить тебя, но потом кое-что понял, - лучистые глаза дедушки смотрели ласково, - Чонин оказал тебе большую услугу – научил думать своей головой. Теперь, когда ты знаешь, что чары хоть и весьма изящная, но всё же выдумка, ты можешь спокойно жить своей жизнью: отправиться в Китай и управлять компанией, пользуясь своим умом, как и положено настоящему лидеру. Кажется, моя маленькая ложь обернулась благом.
- Но…
- Можешь не благодарить.
Чунмён и не собирался.
- Значит, - начал он с сомнением, - я теперь сам могу решать, как мне жить?
- Вполне, - дедушка похлопал его по плечу. - Но не забывай, из какой ты семьи. На тебе лежит ответственность за семейный бизнес и продолжение рода. Разумеется, в ближайшее время мы подыщем тебе подходящую невесту.
Чунмён усмехнулся. Бездумно он сжал в руках документ о купле чего-то там особенно дорогого, что на самом деле было очередной красивой безделушкой. Всего лишь одной из многих.
С самого детства Чунмён был окружён картинами, статуэтками, книгами, машинами, яхтами и другими баснословно дорогими вещами, но они никогда не были по-настоящему ценны. И всё было бессмысленно – жизнь в роскоши, разговоры о статусе, долге, обязательствах. Хотел ли Чунмён и дальше множить богатства семьи, блюсти вышедшие из моды традиции и всю жизнь держать себя на поводке?
- Это, по-твоему, свобода, дедушка?
Его вопрос подвёл черту, через которую Чунмён уже решился переступить, но из вежливости он ждал ответа.
- Это та жизнь, которую должен вести наследник состоятельного рода. Нашего рода, - подчеркнул дедушка.
- Тогда, - Чунмён поднялся с колен, - я больше не хочу быть наследником.
Чунмён развернулся и спешно покинул кабинет.
Дедушка Чен смотрел ему вслед. Он качал головой и широко улыбался, а его лучистые глаза глядели хитро-хитро.
- Весь в меня пошёл, - произнёс он с гордостью.
глава 9
9
Стоял солнечный день, пели птицы, цвели цветы, люди не спеша прогуливались по улицам, наслаждаясь теплом и беззаботным летом.
Но Чонин ничего этого не видел. Никакая внешняя радость не проникала в его спальню через закрытые шторы.
Он не вылезал из комнаты, питаясь лишь водой, курицей из KFC, которую исправно поставлял ему Сехун, и своим бесконечным горем.
Наедине с телевизором он страдал. Они не виделись с Чунмёном четыре долгих дня.
Чонин кусал губы и планировал малодушно сдаться: отправить Чунмёну сообщение или сразу позвонить. Потому что без него оказалось хуже, чем он представлял.
Но сдаваться было нельзя. Обручальные кольца висели на цепочке на уровне груди. Чонин зажимал их в кулаке, вспоминал данное Чунмёном обещание, и ему становилось легче. Потом он глядел на наглухо зашторенное окно и вздыхал.
Четыре дня. Чунмён уже мог снять заклятье и преспокойно укатить в Китай, а Чонин… какой такой Чонин?
- Я сейчас свихнусь, - пообещал он потолку.
Чонин готовил себя к тому, что будет больно и плохо - так оно и вышло. Уйти от Чунмёна было гораздо проще, чем перестать думать о нём, чувствовать запах его горьковатого парфюма на своей коже и бесконечно вспоминать все их моменты – от пьяного поцелуя в квартире Кёнсу, до свадьбы, первой брачной ночи и мучительного прощания. Чонин всё ещё помнил, каким взглядом проводил его Чунмён в тот день. Казалось, они расставались, чтобы никогда больше не увидеться.
Чонин зажал мобильный в руке, борясь с желанием позвонить, чтобы просто услышать голос Чунмёна, сказать ему что-нибудь неловкое и дурацкое вроде: считай меня последним идиотом, но я скучаю.
Словно это не Чонину взбрело в голову уйти, разрушив их уютный мир. Но Чонин в который раз убеждал себя, что не мог и не должен был поступить иначе. Чунмён всё дальше увлекал его в свой мир, где Чонину пришлось бы носить дорогие костюмы, улыбаться и раскланиваться людям, которые не были ему симпатичны, умело держать лицо и небрежно наслаждаться роскошью и богатством их с Чунмёном жизни.
Они бы уехали в Китай вместе, а здесь, в Сеуле, остались бы его родные, Сехун и учёба, которая Чонину нравилась. Там он стал бы новым Чонином, возможно, начал бы разбираться в инвестициях и рассуждать о тенденциях валютных курсов с абсолютно непроницаемым лицом.
Чонин поморщился: такой образ ему не понравился. Да, он любил Чунмёна, да, он хотел быть с ним, но... у его семьи не было шикарного особняка и кругленькой суммы в швейцарском банке, а, закончив хореографический, перед ним не открылся бы мир больших возможностей, но Чонин и не задумывался над этим раньше. Он вообще мало о чём задумывался до того, как побывал в гостях у семейства Ким.
Обычный мальчишка с амбициями ниже ватерлинии, но с простым и понятным желанием танцевать, вряд ли вписывался в их семью, и это было правдой, как бы Чунмён ни убеждал его в обратном.
А любовь… Чунмён сам говорил, что браки по любви в его семье, пожалуй, единственная роскошь, которую они не могли себе позволить.
И Чонин передумал набирать заветный номер. Четыре дня он боролся с физической, осязаемой болью в груди, которую лишь усиливали кольца на шее. Когда-нибудь она утихнет, и Чонину снова захочется танцевать и, возможно, даже улыбаться новому дню. А до тех пор он будет жевать курицу из KFC, запивать её водой и раздражать Сехуна своей постной физиономией.
Внезапно телефон в руке Чонина завибрировал, оповещая о входящем сообщении.
Он подскочил, когда увидел, от кого оно было, потом подскочил ещё раз, прочитав содержимое:
«Чары – выдумка. Я еду к тебе».
Чонин был так взволнован, что мог бы совершить путешествие до Луны и обратно без скафандра. Все его унылые размышления как-то разом выветрились из головы. Пританцовывая, Чонин подошёл к окну и рывком распахнул шторы, впуская в комнату солнце.
***
Наверное, Чонину следовало бы быть сдержаннее, но он не мог ждать Чунмёна, находясь взаперти. Стоя у подъезда и нервно осматриваясь, Чонин пожалел, что не курит.
Но, разумеется, сигареты нисколько не помогли бы ему совладать с собой. И ничто в мире бы не помогло, когда в тихий двор стремительно въехал чёрный мотоцикл.
В ходе внутрисемейной войны Чунмён одержал безоговорочную победу и освободился от многовекового гнёта. В пику родителям или, скорее по собственному желанию, он покрасил волосы в яркий блонд, надел раздолбайские потёртые джинсы с дырками на коленях и байкерскую чёрную куртку, которую тут же снял, едва его одиночная гонка на мотоцикле закончилась. Он достиг цели.
Чунмён спешился со своего шикарного железного коня, снял защитный шлем, поправил волосы и только потом заметил, как жадно за ним наблюдали глаза из-под длинной чёлки.
Наверное, чары всё-таки существовали и действовали на полную, потому что их потянуло друг к другу с силой гравитации, которая удерживала стабильность всей Вселенной.
- Ты изменился, - заметил Чонин, чувствуя слабость в коленях и во всём теле, но странное тепло в груди.
- Нравится?
Чонин покачал головой.
- Слабовато сказано.
Чунмён ухватился за цепочку с кольцами на шее Чонина и потянул на себя. Чунмён поцеловал его так, будто их разлука длилась не четыре дня, а многим дольше. Чонин бойко отвечал, вплетая пальцы в его выбеленные волосы, и позволял прикусывать губы, лишь тихо поскуливая от приятной боли. Он скучал, и его губы скучали по Чунмёну. И хотелось ещё, большего, навсегда – слизывать горьковатый парфюм с влажной кожи, чувствовать сильные руки на бёдрах, разрешать поцелуям смениться укусами, позволять, позволять и позволять этому порочному блондину всё, что он нафантазирует.
Но они были посреди двора и у всех на виду, а их важный разговор ещё не состоялся.
- Я отказался от должности директора, - прошептал Чунмён в пухлые покрасневшие губы. - И отец, скорее всего, лишит меня наследства. У меня ничего нет, кроме этого байка. Поэтому я пойму, если ты больше не захочешь быть со мной. В конце концов, любовные чары оказались обманом, а наш брак просто фальшивка, и ты ничего мне не должен.
Чонин нахмурился.
- Что, больше никаких куропаток в винном соусе на золотом блюде?
- Никаких.
- И резных кроватей красного дерева?
Чунмён покачал головой.
Чонин намеренно выдержал паузу, наслаждаясь мучительным ожиданием во взгляде этого нового Чунмёна, который в образе блондинки, кажется, слегка поглупел.
- Раз ты больше не наследник, это всё меняет. Я хочу, чтобы ты никогда, - начал Чонин со всей серьёзностью, - никогда-никогда не называл наш брак фальшивкой, ясно?
Чунмён широко улыбнулся.
- Ясно.
***
- Эй, Сехун! – позвал Чонин.
- Что? – донёсся недовольный голос из недр квартиры. Кажется, он был занят с новой компьютерной игрой. – Если это насчёт курицы – сам иди, ты меня уже достал!
- Нет, у меня другая просьба, - Чонин захихикал.
Шум артиллерийских снарядов стих, Сехун поставил игру на паузу. Послышались его тяжёлые шаги.
- Не желаешь составить Бэкхёну компанию этой ночью? – спросил Чонин, как только недовольное лицо кузена появилось в дверном проёме.
- Да что ты себе позволяешь, грёбаный ты… ой, здрасьте, - на миг Сехун остолбенел, осматривая порочного блондина на кровати рядом с Чонином, - То есть, привет, Чунмён-хён. Не узнал, богатым будешь.
Чунмён с Чонином переглянулись и покатились со смеху.
- Привет, Хун, - поздоровался Чунмён, отсмеявшись. - Я останусь у вас на ночь… э… на пожить, ты не против?
- Конечно, оставайся, – Сехун покивал, всё ещё находясь в ступоре. - А я и вправду… кажется… кажется, Бэкхён-хён действительно звал меня в гости, так что я пожалуй пойду.
- Иди-иди, - поторопил Чонин.
- Только не думайте, что я буду торчать у Бэкхёна вечно, - пробурчал Сехун себе под нос.
- Ты что-то сказал?
- Удачно вам повеселиться, говорю.
Сехун быстренько собрался и улизнул, на ходу набирая номер Бэкхёна и обещая рассказать ему ТАКОЕ!
- Знаешь, у меня возникла одна идея, - произнёс Чунмён, едва за Сехуном закрылась дверь. - Думаю, бизнес в сфере финансов и инвестиций не совсем моё. Я подумываю основать агентство талантов. И мне будут нужны хорошие хореографы. Ты в деле?
- Ммм, даже не знаю, - промурлыкал Чонин. - Тебе придётся постараться, чтобы уговорить меня.
- Я могу быть очень убедительным, - Чунмён ухмыльнулся, притягивая Чонина к себе. - И я прихватил кое-что из нашей спальни как раз на такой случай.
~The End~
-
-
14.04.2016 в 10:40-
-
14.04.2016 в 11:04-
-
14.04.2016 в 12:38Что я имею сказать?
Дайте мне огнетушитель и переводчика на корейский. Прекрасное должно достичь адресата. Напишу большое письмо в СМ, расскажу, как ослабить чары
Буря страстей! Просто буря!
Потрясающая брачная ночь получилась. И семейство, видимо, уже смирилось, что наследник партизанит. Чем бы дитя не тешилось, лишь бы бизнес переняло. Как в жизни.
Теперь я надеюсь на него! Нельзя бросать лялю одного. В чемодан - и смущать китайцев!
Ура, товарищи!
-
-
14.04.2016 в 14:27Напишу большое письмо в СМ, расскажу, как ослабить чары
Отличный план!
Ну всё, Хелли глава понравилась - и я довольна
-
-
14.04.2016 в 18:07на таможне:
- Оружие, наркотики, запрещенные предметы имеются?
- только Чонин
вези, Чунмён, детку в Кетай)) Кетай - территория свободы и
-
-
15.04.2016 в 02:09- Оружие, наркотики, запрещенные предметы имеются?
- только Чонин
-
-
15.04.2016 в 02:13За хранение максимум.
И то, я думаю, у него есть рецепт и разрешение на перевозку жизненно необходимого лекарства - Чонина )))
-
-
15.04.2016 в 08:18-
-
15.04.2016 в 18:35ААААААААААААААААААААААААААААААААА! *убежала в закат*
-
-
22.04.2016 в 14:39Эх, Чонин... Что-то ты слишком умный. Горе от ума уже!
Я тебя люблю. Ты меня любишь. Но это, наверное, не по-настоящему. Так пусть никто не будет счастлив.
И вообще, Чунмён! Я не поняла! Почему он успевал думать? Страдать? Поперек колен кладешь - и по заднице...
Дальше ты знаешь, что делать. Если не знаешь, я напишу инструкцию.
Но чтобы думать было некогда.
Спасибо, Dara_April, за эту главу!
И коту тоже спасибо, что помог писать )
-
-
22.04.2016 в 14:54А -Tehhi- как всегда на работе
ахаха, умею же подгадать)))
Я тебя люблю. Ты меня любишь. Но это, наверное, не по-настоящему. Так пусть никто не будет счастлив.
дыыааа, бразильский сериал мод он
И вообще, Чунмён! Я не поняла! Почему он успевал думать? Страдать? Поперек колен кладешь - и по заднице...
И коту тоже спасибо, что помог писать )
Передам))) Без его чуткого руководства никуда
-
-
22.04.2016 в 15:12мелкого приковать к кровати и отлюбить, долго и со вкусом, чтобы времени на подумать не оставалось. ему думать вредно
-
-
22.04.2016 в 15:36АААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА
АААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Я не удержалась и прочла!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! Дара, ты гений!!! Мне так понравилось, как ты обернула все с заклинанием!!!
Спасибо и тебе и коту!
ДЕД ПРЕКРАСЕН!!!
-
-
22.04.2016 в 16:36мелкого приковать к кровати и отлюбить, долго и со вкусом, чтобы времени на подумать не оставалось. ему думать вредно
мне кажется, или мы плохо на тебя влияем?
-Tehhi-,
Я не удержалась и прочла!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! Дара, ты гений!!! Мне так понравилось, как ты обернула все с заклинанием!!!
какая я нехорошая, отвлекаю тут от работы
Спасибо и тебе и коту!
кот от моего имени сделал всю работу, трудяжка)))
-
-
22.04.2016 в 18:03-
-
26.04.2016 в 07:31БДЫЩ!
Мён на байке. Беленький. ААААААААААААААААААААААААААА!!!!
Да, я окончательно утратила способность говорить нормльно
Дара, большое тебе человеческое спасибо за это!
Они прекрасны. От начала до конца.
-
-
26.04.2016 в 07:44Бедный Сехунчик, жить ему теперь у Бэкхёна до пенсии. Но причина уважительная, я считаю.
Чунмён блондин... Это чтобы Чонин забыл корейский и как дышать? Отличный план!
Замечательно всё: и история, и герои, и ты. Спасибо!!!
-
-
26.04.2016 в 15:51вдохновения Музе и больше свободного времени тебе